Долгая дорога инвалидной коляски

Так что доподлинно говорить о появлении в культуре инвалидного кресла-коляски мы можем лишь применительно к середине второго тысячелетия.

Одно из первых инвалидных кресел, о которых дошли до нас точные сведения, было изготовлено в 1595 году и принадлежала королю Испании Филиппу II.

Оно, кстати, было достаточно эргономичным и универсальным — несмотря на изготовление «под заказ» для конкретного человека, у кресла регулировалась спинка, а также упоры для ног. Монарх любил выгуливать себя в этой коляске в своем поистине великолепном саду, о прелести которого остались письменные свидетельства

Инвалидное кресло императрицы Елизаветы Кристины (1691-1750). В императорской коллекции мебели (Kaiserliches Hofmobiliendepot) в Вене. Фото: novser.livejournal.com

В 1700 году инвалидная коляска была изготовлена для короля Франции Людовика XIV. К счастью, она была нужна ему временно –монарх восстанавливался после операции. Известна коляска, сделанная английским часовщиком Стефаном Фафлером – и снова для одного конкретного человека, а именно для себя самого. Это было монументальное, громоздкое изделие на трех колесах и с маленькой ручкой, приводящей в движение переднее колесо. Судя по всему, следовало обладать какой-то нечеловеческой силой, чтобы сдвинуть эту махину с места.

Зато инвалидные коляски этого периода вполне можно отнести к предметам роскоши – и не только учитывая их стоимость. Дорогая, мягкая кожа, атласные ткани, позолоченные гвоздики, ценные породы дерева. Инвалидные кресла скорее напоминают не современных собратьев, а антикварную мебель из респектабельного сигарного клуба.

Но дело, как говорится, сделано, направление взято. Начиная с восемнадцатого века инвалидные коляски начинают постепенно, но и постоянно совершенствоваться.

В 1783 году англичанин Джоун Доунс изобретает крытый инвалидный экипаж. Смотрится он не как медицинское приспособление, а как полноценное средство передвижения. Экипаж Доунса можно в любую погоду встретить на улицах – от прочих участников дорожного движения его отличает лишь отсутствие лошади. Что бы передвигаться, сидящий в коляске человек должен специальной ручкой крутить переднее колесо. Сор стороны это  похоже, как ели б кто-то бесконечно заводил часы или музыкальную шкатулку. Ездить на коляске самостоятельно было трудно, поэтому по большинству коляски все же возили за ручки, имеющиеся сзади. Да, и были же коляски с осликом!

Модельный ряд этих колясок (они назывались «Бат-колясками», в честь родного города изобретателя) был достаточно широким, и одна из разновидностей была устроена таким образом, что бы коляску мог везти ослик.

Он был не так ретив, как лошадь, и пассажир чувствовал себя в такой повозке на ослиной тяге в безопасности. Мы должны понимать, почему первый модельный ряд колясок появился в Бате. Бат – курортный город, английские популярнейшие воды. Променад в Бате известен так же, как собрание общества возле кисловодских бассейнов. Первая линия курорта – не гостиницы, а кабинеты самых дорогих врачей. Именно в Бате появляются первые известные доктора-спинальники.

В девятнадцатом столетии первенство в усовершенствовании колясок переходит к США – в стране идет гражданская война, спрос на подобные изделия колоссальный. Коляски становятся все легче, удобнее и комфортабельнее. Они больше не напоминают тяжелые европейские трехколесные коляски. Это скорее родственники изящной садовой – ажурные плетеные сиденья, большие колеса с деревянными спицами, удобные спинки. Инженеры-конструкторы делают все, чтобы максимально облегчить пользование коляской. Никаких рычагов, колеса с легкостью поворачиваются руками пассажира. Одна беда – руки все время пачкаются. Прошло не одно десятилетие, прежде чем производителям колясок пришла в голову элементарная, казалось бы, идея – закрепить на колесе еще одно, чуть меньшего диаметра и, соответственно, не соприкасающееся с дорожной поверхностью.

В 1912 году американский изобретатель Джордж Вестингауз (более известный как создатель пневматического железнодорожного тормоза) изобрел электрическую инвалидную коляску. Но это изделие не получает развитие – столицей колясок, благодаря Первой мировой войне, вновь становится Европа.

Инвалидная коляска «Вестфалия» времен Первой мировой войны из больницы Святой Елизаветы.Городской музей Гютерсло Германия. Фото: novser.livejournal.com

Очередной толчок – Вторая мировая война. Именно после нее инвалидные коляски перестают быть штучной вещью, а только в 1933 году их начинают выпускать серийно. Это произошло опять же в Америке. Прототипом стандартной, многократно тиражируемой коляски стало изобретение инженера Гарри Дженнигса, который соорудил легкую и компактную коляску из стали для своего друга Герберта Эвереста – инженера-шахтера, пострадавшего во время аварии в забое. Кроме того, эта коляска была складной, что позволяло перемещать ее с собой в небольшом автомобиле, и при необходимости доставать и раскладывать.

Спустя несколько лет оба приятеля запатентовали изобретение и открыли фирму Everest & Jennings. До сих пор эта компания является одним из наиболее заметных фигур на рынке инвалидной техники, а на протяжении первых сорока лет своего существования была, фактически, монополистом в производстве колясок. Продукцией именно этой фирмы пользовались Рузвельт и Черчилль (ему после инсульта тоже какое-то время пришлось передвигаться с помощью кресла на колесах).

Приходит новый этап в истории инвалидных колясок. Очевидно, главный вектор развития в технологии колясок — дорога от зависимости ( коляску везет здоровый человек) к полной независимости  и автономности  человека с ограниченными возможностями.

В Англии начинает потихоньку развиваться инвалидный спорт, но первая параолимпиада все-таки проходит в Токио, в 1964 году. Совсем недавняя история. Это, в свою очередь, дает толчок к разработке и выпуску облегченных и особо подвижных колясок, так называемых «активок».

В 1980-е годы вспоминают про изобретение Вестингауза – начинается серийный выпуск электрических колясок. Как правило, ими пользуются люди со слабо развитыми руками – те, для кого раньше инвалидная коляска была вообще недостижимой радостью.

Сегодняшнее изобилие видов и типов колясок поражает. Достаточно пройтись по улице крымского города Саки, одного из ведущих центров реабилитации спинальников, и поразишься разнообразием этих изделий. От легеньких, практически незаметных табуреток на колесиках до сложных автономных систем жизнеобеспечения и мощных инвалидных скутеров.

А теперь за работу, рычаги! Оглядываться незачем. Девушке, тем более девушке-инвалиду, всегда уступят дорогу. Я поворачиваю. Я поворачиваю, проехав мост Шарантон. Я наклоняюсь, как прежде при езде на велосипеде, и делаю крутой поворот, который выносит меня прямо на набережную Альфор…

По шоссе метров на сто впереди никого нет, если не считать двух велосипедистов, беспечно выписывающих зигзаги на своих дюралевых машинах с гоночным рулем и шинами-однотрубками.

Такие модели в почете у парней из пригорода. Они едут не спеша, выпрямившись в седле, одна рука на руле, вторая красноречиво, с увлечением комментирует последний матч регби.

Раздраженная их медлительностью, я прибавляю ходу, нагоняю их и даю пронзительный сигнал – повелительный гудок, не вызывающий и тени сомнения, что за ними едет автомашина. Они испуганно хватаются за руль двумя руками и шарахаются к тротуару. Но, увидев девушку, которая удобно сидит в коляске и обгоняет их с самой невинной миной, старший наклоняется к рулю и изо всех сил жмет на никелированные педали. Я слышу, как он бормочет сквозь зубы:

–Чертова параличка!

Бешено замелькав пятками, он по выбоинам вырывается вперед, в то время как его одноклубник оторопело меня рассматривает. Жалея об отсутствии вспомогательного мотора, я налегаю на рычаги. Я сижу так прямо, грудь под белым платьем подпрыгивает так задорно, у меня так порозовели щеки, а аккуратно скрещенные голые ноги (перед выездом я старательно их уложила) так похожи на здоровые, что мальчишка воображает, будто это розыгрыш.

– Все ясно! — кричит он. – Разъезжаем в коляске папы-инвалида».

Это – отрывок из пронзительного романа французского писателя Эрве Базена «Встань и иди», впервые вышедшего в 1952 году. Его главная героиня, молодая девушка Констанция, потерявшая во время Второй мировой войны способность передвигаться самостоятельно, бросает вызов и обществу, и своей болезни – и в результате терпит поражение.

Симптоматично, что действие происходит именно после Второй мировой. К общеевропейской депрессии (каноническим литературным воплощением которой можно считать рассказ Джерома Сэлинджера «Хорошо ловится рыбка-бананка») прибавляется множество собственных, не менее значительных депрессий. У каждого своя, связанная со своей персональной и неповторимой трагедией.

Первая серийная модель инвалидной коляски. 20 век, Мексика. Фото с сайта wikipedia.org

Во многих случаях подобные трагедии вызваны именно утратой способности самостоятельно передвигаться, а послевоенное развитие индустрии инвалидной техники вообще и колясок в частности делает именно коляску ее овеществленным воплощением. Человек не может – в буквальном смысле слова – шагу без нее ступить, и как раз за это ее ненавидит.

Инвалидная коляска прошла долгий путь. Она была редкостью. Своего рода предметом роскоши. Она выделяла своего «хозяина» из толпы, маркировала его как человека состоятельного, даже в какой-то мере придавала значительности (те же Черчилль, Рузвельт, живописец Борис Кустодиев, киномагнат Александр Ханжонков смотрелись в своих великолепных колясках более чем величественно).

Но вот наступает время повсеместного распространения колясок. С одной стороны, новейшая история коляски избавляет огромное количество людей от многих серьезных проблем, а с другой – порождает новые смыслы. И новые переживания. Человек на коляске, согласно философии нового времени – герой, и он борется со своей болезнью. Но невозможно все время жить на войне.

Девушка Констанция в результате своих беспощадных попыток обходиться без коляски, вопреки судьбе вести образ жизни здорового человека, умирает от прогрессирующего заболевания.

К счастью, в наши дни подобные истории если и встречаются, то крайне редко. И, возможно, для того, чтобы человек на коляске ощущал себя совершенно уже полноценным членом общества, гордился своим внешним видом не натужно, но истинно, принял себя и жил во внутреннем покое, нужна – помимо создания безбарьерной среды – какая-нибудь малость. Например, появление положительного литературного героя-колясочника. Как это уже случилось два десятилетия назад, когда волшебник Гарри Поттер одним лишь фактом своего существования в мировой литературе полностью закрыл проблему школьного очкарика-изгоя.